Читать книгу - "Русский брат. Земляк - Андрей Воронин"

Олега Каллистратова можно было с полным правом назвать «совой». Обычно он работал до четырех-пяти часов ночи. Чтобы потом отсыпаться до полудня. На этот раз выспаться не удалось — зазвонил телефон. Звонил долго, настырно — человек на том конце провода явно знал, что Олег спит и задался целью его разбудить.

— Слушаю.

— Привет. Не торопись чертыхаться.

Каллистратов узнал голос Мигунова, знакомого журналиста из «Вечерних новостей», пронырливого человечка, у которого полстолицы числилось в знакомых.

— Ты не бросил еще свою затею?

— Какую затею? — стряхивая остатки сна, Олег провел ладонью по лицу сверху вниз.

— С книжкой.

Полгода назад, когда Каллистратов еще не обзавелся компьютером, редактор «Вечерних новостей» разрешил ему пользоваться своим — после десяти вечера. Мигунов из чистого любопытства задерживался несколько раз допоздна пока не пронюхал, что Олег заносит на дискету сырой материал для будущей книги о масонстве — его корнях, его проникновении в Россию, его настоящем.

С телефоном в руках Олег отправился на кухню, чтобы поставить греться чайник.

— Если уж ты меня разбудил, давай без предисловий.

— Ты ведь знаешь Альтшуллера?

— Который держит на плаву Сочинский кинофестиваль? Знаю понаслышке.

— Вчера я собирался взять у него интервью, но опоздал. Он страшно торопился. Предложил лететь следом к Черному морю, на очередной фестиваль.

Каллистратов держал трубку на расстоянии от уха — ему трудно было переносить спросонья полную энтузиазма скороговорку.

— Я ответил, что достижения отечественных кинематографистов меня мало волнуют. Оказывается, Альтшуллер намерен созвать там большую пресс-конференцию, чтобы поведать совсем о другом. Он не хотел говорить заранее, но бросил на бегу что-то о тайной масонской секте. Я, конечно вцепился как бульдог, но он оказался крепким орешком.

— Почему не в Москве?

— Я тоже задал этот вопрос. Он объяснил, что в столице с некоторых пор чувствует себя неуютно. Короче — я лечу на фестиваль.

— Все это попахивает очередной попыткой саморекламы, — заметил Олег.

Чайник вскипел и он сделал себе кофе.

— У меня чутье на сенсации. Полетели вместе. До начала пресс-конференции я попробую расколоть его на интервью. Сам понимаешь, в таких делах важно опередить остальных хотя бы на полкорпуса. Но надо еще вопросы задать с умом — тут тебе карты в руки.

— А билеты?

— Я уже заказал. Сварганим вместе материал, а потом подумаем куда его закинуть. Только не к нам в газету — шеф заплатит копейки.

— Если Альтшуллер действительно знает что-нибудь серьезное, я вообще отсоветую ему предавать дело гласности.

— Это было бы отлично. Если на пресс-конференции он эту тему не затронет, мы останемся монополистами.

* * *

Сочи встретил их свинцовым морем и теплым, уныло моросящим дождем. Все выглядело настолько буднично, что в реальность существования таинственной организации с архаичной символикой и сложной обрядностью верилось с трудом.

С другой стороны изыскания Каллистратова среди редких, изданных мизерными тиражами книг, неопубликованных дневников начала века, донесений царской охранки и большевистского ЧК показывали, что ходячее выражение «Мафия бессмертна» вполне применимо и к масонству. В какую бы страну не заносило его семена, растение прорастало на любой почве. И выполоть его окончательно не удавалось никому, потому что оно пускало ростки в темноту, под землю.

Везде по городу были расклеены плакаты очередного фестиваля, чувствовалась рука умелого организатора. В фойе гостиницы мелькали знакомые лица — московская киношная тусовка на неделю переместилась на юг.

— Надо уточнить у администратора — он наверняка остановился здесь, — Каллистратов уже сделал шаг к стойке, но Мигунов задержал его:

— Пошли оформим сперва аккредитацию. У гостиничного начальства голова и так идет кругом, без карточки на груди с тобой просто никто не станет разговаривать.

Девушки, которые занимались аккредитацией сами любезно сообщили номер, который забронировал себе Альтшуллер.

— Двадцать четвертый. Он всегда живет в одном и том же.

— Это значит второй этаж, — рассудил Мигунов. — Можно идти пешком.

На этаже их встретил юноша баскетбольного роста в малиновом пиджаке.

— Извините, но Григорий Евсеевич никого не принимает. Могу выдать пропуск на пресс-конференцию, осталось ровно двадцать штук.

— Молодой человек, он сам назначил нам встречу, — без тени смущения заявил Мигунов. — Давайте свяжемся с ним по телефону, и разрешим все ваши сомнения.

— Телефон отключен. Григорий Евсеевич четко и ясно сказал, чтобы его не беспокоили еще два часа.

— Передайте хотя бы записку, это очень важно.

— Хорошо.

Мигунов, не отрываясь, принялся строчить. Этот щуплый человечек все делал порывисто, энергично. В записке он напоминал про разговор перед отлетом Альтшуллера из Москвы. «Я привез с собой компетентного специалиста по тому вопросу, который вы намерены затронуть. Очень важно, чтобы вы переговорили с ним заранее.»

Молодой человек в малиновом пиджаке взял сложенный вдвое листок бумаги и направился по коридору к двери с золоченым номером «двадцать четыре». Остановился, пригладил рукой волосы, застегнул пиджак на одну пуговицу и отчетливо постучал.

Пока он дожидался ответа Мигунов сдвинулся ближе к двери. Прошла минута, прежде чем рядовой сотрудник известного дельца, осмелился приоткрыть дверь. Сделав шаг внутрь, он словно провалился без следа.

Мигунов подобрался вплотную к приоткрытой двери, прислушался и пожал плечами. Потом втянул ноздрями воздух и тревожно взглянул на Каллистратова.

— Не нравится мне эта тишина. Дай бог, чтобы я ошибся.

Теперь Олег тоже почувствовал запах — тяжкий, неприятный. Почему-то вспомнилась бродячая собака, которую в прошлом году пристрелили у них во дворе. Странная ассоциация…

Не вытерпев, Мигунов толкнул дверь. На паркетном полу ничком лежал полноватый человек в махровом халате, человек, который успевал делать бизнес на всем — от кинематографа до нефти, Григорий Евсеевич Альтшуллер.

* * *

Именно в этот день Максиму Левченко принесли сувенир — закопченный предмет, напоминающий обычный мастерок.

— Со вчерашнего пожара в доме на Никольской, — объяснил капитан Спесивцев.