Читать книгу - "Сотворение жизни. Поиск своего пути - Джеймс Холлис"

а внутри себя – в индивидуации. Наше призвание – быть теми, кто мы есть, в том виде, в каком этого требует психика, какую бы цену нам ни пришлось заплатить за это окружению. Где-то глубоко внутри каждого человека хранится знание о нём, тайна, которая ждёт, когда с ней соприкоснутся, потому что только тогда она сможет реализоваться. Отдавать предпочтение второсортной жизни – значит осквернять призвание. Его масштаб может испугать, но ещё страшнее застрять в жизни, не имеющей никакого значения, той, которая не вносит никакого вклада в мир. Бояться призвания нормально, это хороший страх, потому что он уменьшает влияние на нас всех других страхов.

5) Когда и в каких ситуациях я прошу других взять на себя ответственность за мою жизнь? Давайте посмотрим правде в глаза: мы все хотели бы, чтобы о нас заботились. Все мы – выздоравливающие дети, которые проецируют динамику интрапсихического родителя на институты, идеологию, а чаще всего – на интимные отношения. Взрослеть становится всё труднее, потому что для этого нужно отпустить надежды на спасение и искупление. Спасение – в нас самих, и это хорошо, поэтому лучше смириться и взять на себя ответственность за свою жизнь.

6) Каждый из нас живёт, по выражению Сартра, в mauvaise foi, то есть веря в плохое, а жить должен в bonne foi – веря в хорошее. Вера в плохое проявляется всякий раз, когда мы предаём свое призвание; когда во второй половине жизни не находим в себе сил взяться за проект взросления. Первая половина жизни проходит в ошибках: они следуют одна за другой, от меньшей к большей, но при этом несут в себе бо́льшую ценность. Эту полосу препятствий нужно пройти, чтобы дать Эго набраться сил для осмысления – тогда только оно сможет извлечь уроки из прошлого, а мы, получив этот опыт, позволим нашему характеру сформироваться.

Разумеется, вера в хорошее не избавляет нас от страданий, ошибок, смерти и распада; однако она означает, что человек ощущает правильность своего пути, и неважно, согласны с этим окружающие или нет.

7) Вспомните, как поэтесса Мэри Оливер осознала, что хочет своими делами оставить память о себе и не жалеть о том, что чего-то не достигла.[107] Она не желает быть случайной гостьей, и мы тоже не желаем. Да, мы, словно туристы, пробудем здесь какое-то время, но уходя, хотим не сожалеть о бесплодности наших дел. Чтобы этого избежать, нужно задать себе ещё несколько вопросов. Например: какую часть себя я должен узнать получше, чтобы почувствовать себя не гостем, а полноценным участником жизни? И ещё: что я должен в себе развивать? Что должен сделать, чтобы повзрослеть? От какой безопасности, старой идентичности, от каких отношений, патологий навсегда отказаться?

Все эти вопросы человеку нужно задавать себе постоянно. Нужно через мучение, но на протяжении второй половины жизни выработать хотя бы примерные ответы на них. Как заметил Рильке, эти ответы не смогут стать нашей жизнью.[108] Но мы, чёрт возьми, должны хотя бы пытаться идти к ним через правильно заданные вопросы. Если мы это сделаем, то, возможно, когда-нибудь доберёмся до того места, где выбор и судьба намеревались встретиться ещё до нашего рождения. Такова кропотливая работа с Тенью, критически важная для углубления и расширения души, отказа от ложных идентичностей, облегчения тяжести отношений и восстановления личностной целостности.

21. Печальная история о том, как умирали короли

Ничего из того, за что сто́ит бороться, нельзя достигнуть в течение нашей жизни, поэтому мы должны спасаться надеждой. Ничто истинное, прекрасное или доброе не имеет полного смысла в любом историческом противостоянии, поэтому мы должны спасаться верой. Ни один наш поступок, каким бы добродетельным он ни был, не может быть совершён в одиночку, поэтому мы должны спасаться любовью.

Рейнгольд Нибур. Дети света

В одной из сцен шекспировской трагедии Ричард II, проиграв решающую битву, потеряв трон и независимость, как это бывало с большинством из нас, созвал товарищей к костру и сказал:

Что завещать мы можем по наследству?

Лишь наше тело – матери-земле!

Владенья наши, наша жизнь – отныне

В руках у Болингброка; что мы можем

Назвать своим? Одну лишь нашу смерть,

Да жалкий тот клочок земли бесплодной,

Который вязкой тяжестью своей

Придавит и прикроет наши кости!

Присядем здесь, прошу вас, на земле;

Пусть нам расскажут грустные преданья

О смерти королей…

<…>

Да, внутри короны нашей,

Надвинутой на бренные виски,

Смерть свой дворец устроила; гнездится

Там старый шут, смеясь над нашей властью,

На пышность нашу скаля дерзкий рот.

Он королю немного позволяет

Пожить, проделать ряд потешных сцен,

Повластвовать, казаться страшным, грозным,

Единым взглядом убивать людей, —

И столько нам внушает самомненья,

Как будто наша плоть, жилище жизни,

Несокрушима и тверда, как медь!

<…>

Я подчинён, как вы, – ничуть не меньше!

Как думать вы могли, что я король?[109]

Одна из главных фантазий первой половины жизни связана с достижением признания – мы должны совершать подвиги, добиваться успеха, потому что без этого невозможно в этом мире обрести Эго-идентичность. Но ни один человек, достигший второй половины жизни, не должен испытывать глубокие разочарования, терпеть в том или ином виде поражения и унижения.

Наши сердца разбиваются много раз: из-за внешних потерь и очень личных поражений. Шекспир с огромным сочувствием изображает, как гордый король Ричард в конце концов вынужден спуститься на землю, и не только в результате политического поражения, но и через осознание своей смертности, недолговечности и хрупкости «глины, которая служит оболочкою костям». Переживание потерь ведёт к депрессии, поэтому неудивительно, что подобные упаднические настроения испытывают люди, вышедшие на пенсию, потерявшие работу, и все, кого сопровождают затяжные неудачи. Для них потери являются тем, что наполняет их дни, поэтому не стоит задаваться вопросами вроде откуда в мире столько алкоголя и антидепрессантов типа «Прозак», а также почему статистика необъяснимых смертей только растёт. Мир разрывает наше чёртово сердце, и каждая его часть громко кричит в знак протеста.

Но напоминание философа Нибура, процитированное выше, о парадоксе потерь и обретений полезно. Я слышал выступление Мартина Лютера Кинга в 1965 году, незадолго до того, как он был убит. Когда его спросили, как скоро может быть решена расовая проблема Америки, он ответил, что она просуществует