Читать книгу - "Путешествие героини. Женский путь к целостности - Морин Мердок"

женщины, доказывающей свою ценность. Что произойдет, если я, кроткая и молчаливая, встану и уйду? Я потеряю мать. Я потеряю образ служанки своей матери. Я перестану служить негативной матери. Я преодолею этот комплекс.

Я не могу продолжать служить и дышать. Я хочу увидеть дневной свет. Если она желает оставаться в метро, это ее путь. Я хочу подышать свежим воздухом. Она съеживается, когда я говорю ей, что сойду с поезда, когда он прибудет на станцию».

Эта женщина провела следующие сорок дней в постели с пневмонией. У нее началась лихорадка, из-за которой она постоянно потела. Это был период страданий и изоляции, но при этом время очищения и преображения. Женщина поняла, что ей больше не нужно задыхаться от гнева на мать. Она прочла миф об Инанне и Эрешкигаль и ближе к концу болезни пришла на терапию и сказала: «Я забыла предупредить Ниншубур, что ухожу под землю».

ОСОЗНАННОЕ СТРАДАНИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ

Через три дня Инанна не вернулась из подземного мира, и ее верная помощница Ниншубур обратилась за помощью к небесным и лунным богам. Подобно многим женщинам, Инанна «ищет любовь не там, где нужно». Она обращается к отцам, которые вроде бы обладают властью, но недостаточно одарены и великодушны, чтобы помочь. Это знакомая тема для меня и многих дочерей патриархата, ожидающих помощи и одобрения от тех, кто отказывается видеть их такими, какие они есть. Женщины должны понять, где их истинный источник самоутверждения.

Ниншубур отправляется к Энки, хитрому богу воды и мудрости, повелителю течения морей и рек. Он – порождающий, творческий, чуткий мужчина[112]. С грязью или глиной под ногтями он импровизирует в зависимости от ситуации. Он создает бесполых существ, чтобы воплотить смирение, сочувствие и способность выражать чувства Эрешкигаль[113]. Она в глубоком трауре, и эти бесполые существа страдают вместе с ней. Они не умоляют ее что-то сделать, а просто позволяют ей проживать боль. Они причитают вместе с ней. Эрешкигаль чувствует, что ее слышат, и это позволяет глубокому женскому началу «принять боль такой, какая она есть, – как часть жизни». Ей не нужно никого винить, она может просто страдать и исцеляться естественным путем.

Сострадание или сопереживание боли помогает человеку преодолеть ее. Это также предотвращает то, что я называю «преждевременной эякуляцией»: слишком быстрый переход к действию, поскольку боль от ожидания неизвестности невыносима. Если у нас хватит терпения дойти до конца, произойдет глубокое исцеление. Если мы прервем процесс, то никогда не достигнем полного созревания. Женщины и мужчины должны поддерживать друг друга, чтить женский цикл, который, как и циклы жизни в природе, включает смерть, разложение, вынашивание плода и возрождение.

Когда Эрешкигаль чувствует, что ее услышали, она позволяет бесполым существам (калатурре и кургарре) вернуть Инанну к жизни. Та ощущает, как в ней зарождается жизнь. Она восстанавливается благодаря пище и воде и постепенно приходит в себя, возвращаясь из подземного мира, чтобы найти себе замену. Она встретила темную богиню и знает, что «все перемены и жизнь требуют жертв. Именно от этого знания бежали патриархальная мораль и чересчур целомудренные папины дочки, желающие поступать правильно, чтобы избежать боли обновления, отдельности и самобытности»[114].

Когда Инанна возвращается из подземного мира, она уже не такая милая и светлая. Женщина, выходящая из добровольной изоляции, чтобы самоутвердиться, – тоже не самое приятное зрелище. Ей нужно остерегаться семьи и друзей, которые хотят, чтобы она стала прежней. Теперь она осознаёт, насколько жертвовала собой, угождая другим, и не желает поступать по-старому. Она безжалостно отсекает людей и ситуации, которые не поддерживают ее новую.

Инанна находит Думузи, своего супруга, равного ей, сидящим на троне и безразличным к ее бедам. Она противостоит ему и приказывает отправить его в подземный мир. Она приносит в жертву того, кто ей дороже всего на свете. «Думузи здесь – излюбленная позиция анимуса, прежнего царя, которого женская душа должна отдать своему “я”, убить как основной источник своего самоутверждения»[115]. Иными словами, он – та часть, к которой мы обращаемся за одобрением. Многие мои клиентки во время написания докторских диссертаций осознавали, что приступили к этому особому обряду посвящения только ради того, чтобы получить одобрение отцов. В тот момент многие предпочли остаться кандидатами, а не становиться докторами наук.

Богиня Инанна оплакивает потерю возлюбленного, и именно тогда ее слышит женщина из мира людей. Гештинанна, сестра Думузи, скорбит о потере брата. Охваченная любовью и горем, она просит Инанну взять ее вместо Думузи. Инанна так тронута ее сознательным самопожертвованием, что позволяет Гештинанне разделить с Думузи пребывание в подземном мире. Каждый из них будет проводить шесть месяцев в подземном мире и шесть – на земле[116].

Гештинанна – новое женское начало. Она – Мудрая женщина, в контакте со своими чувствами. Она скромна и осознаёт свою жертву. Она готова выдержать цикл «нисхождения – подъема – нисхождения». Она связана со своей мужской природой так же, как и с глубинами женского начала. Она – «пример той, кто готов страдать по-человечески, лично, во всей гамме эмоций, присущей богине»[117]. Она прекращает искать виноватых, решив самостоятельно противостоять подземному миру[118]. Она никого не винит.

Гештинанне есть чему научить современную героиню. Она спускается под землю не ради почестей и одобрения, а для того, чтобы раскрыть свою женскую натуру. Она постигает мудрость циклов перемен, принимая темную, инстинктивную сторону, которая помогает нам находить смысл в страданиях и смерти, а также светлую, радостную – подтверждающую нашу силу, мужество и жизнь.

Глава 7. Стремление воссоединиться с женским началом

РЕБЕНОК-ЧЕРВЬ

Мне приснилось, что у меня есть малышка. Совсем крохотная, почти как бледный червячок. Мы с Биллом гуляем по Мэйн-стрит, и вдруг я вспоминаю о малышке. Мы спешим домой и находим ее на улице, в коляске на ступеньках крыльца. Я поднимаю ее и вижу, что она сильно проголодалась. Хочу предложить ей грудь, но понимаю, что сначала нужно ее переодеть. Я говорю Биллу: «Пообщайся с ней, установи контакт». Я переодеваю малышку, и она выглядит такой несчастной, крохотной. Она почти не плачет, только тихонько пищит, как котенок. Она не требует еды, просто грустит. Я беспокоюсь за ее жизнь, поскольку даже не помню, как родила ее. Когда она плачет, моя левая грудь наливается молоком.

Когда я анализирую этот сон, образ младенца напоминает мне о разоблачении Дарта Вейдера из фильма Джорджа Лукаса «Возвращение джедая». Люк Скайуокер снимает маску с отца. Там оказывается недосформированная голова, и герой потрясен и опечален. На службе империи его отец не развил в себе человечность. Снимая маску со своего отца, я вижу грустного маленького мальчика, который хочет, чтобы его обняли, погладили и сказали, что его любят таким, какой он есть. Когда я снимаю маску с внутреннего отца, героя, я вижу свою глубинную женскую натуру, которая жаждет, чтобы ее признали, поговорили с ней, умыли, переодели и накормили. Но связь настолько хрупка, что порой я забываю о ней. У меня, конечно, достаточно молока, чтобы вскормить это новорожденное женское начало; я просто должна вспомнить о нем.

Когда женщина совершает нисхождение и отсекает образ духовной дочери патриархата, у нее возникает острое желание воссоединиться с женским началом, будь то Богиня, Мать или внутренняя маленькая девочка. Она жаждет развить те части себя, которые ушли в подполье во время героических поисков: тело, эмоции, дух, созидательную мудрость.

Возможно, отношение женщины к неразвитым аспектам собственного отца дает ей ключ к пониманию истинной женской природы.

Если женщина много лет развивала интеллект и умение действовать в материальном мире, игнорируя тонкое познание тела, то теперь ей пора вспомнить, что тело и дух – единое целое. Если она игнорировала свои эмоции, служа нуждам семьи или общества, то теперь постепенно